Поволжские немцы стали коренными сибиряками

С даты подписания  И. Сталиным указа  «О переселение немцев, проживающих в районах Поволжья», прошло 70 лет.  День 28 августа 1941 года стал переломным в судьбах сотен тысяч советских людей  немецкой национальности.

В этом документе, в частности, говорилось, что « по достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются десятки и тысячи диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья. О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов среди немцев Поволжья никто из немцев, проживающих в районах Поволжья, советским властям не сообщал, следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и Советской власти».

Конечно, обвинения в шпионаже и недоносительстве целого народа были безосновательны и несправедливы. Луи де Ионг, изучающий историю гитлеровской «пятой колонны», писал: « В Советском Союзе немецкие органы разведки не смогли опереться на помощь немецкого национального меньшинства, так как оно проживало в таких глубинных районах России, что наладить с ним связь оказалось невозможным. Кроме того, некоторые немцы, особенно молодежь, сочувствовали коммунизму… Среди обнаруженных немецких архивных документов пока нет ни одного, который позволял бы сделать вывод о том, что между  Третьим рейхом и немцами, проживавшими на Днепре, у Черного моря, на Дону или Поволжье, существовали какие-либо заговорщические связи».

Выселенных немцев расселяли в Казахстане и Западной Сибири, в том числе на Алтае, куда попали около 95 тысяч человек. Наш район не стал исключением и принял ……

Судьба их отныне была связана с новичихинской землей. Им пришлось начинать жизнь с нуля, рядом с незнакомыми людьми.

Молодая семья Сабельфельд, как и многие переселенцы, до августа 1941 года жила в городе Марксштадт Саратовской области. Александр работал парикмахером, а Ганна занималась воспитанием годовалой дочки и хлопотала по хозяйству. Слухи о том, что готовится переселение, появились гораздо раньше официального уведомления. Ганна попыталась уехать в деревню к матери, чтобы этого избежать, но столкнулась со строгим запретом со стороны властей. Как оказалось впоследствии, это все равно было бы бессмысленным. Потому что выселяли всех жителей Поволжья поголовно целыми деревнями и городами. Любые попытки каким-то образом уклониться от депортации строго пресекались. Было разрешено взять с собой только то, что могли унести из одежды, небольшой запас провизии и документы. Погрузили на подводы и повезли на вокзал, где их уже ждал эшелон.

Они вспоминали, что осень выдалась теплой, но жуткая картина того дня навсегда осталась в памяти. Вой брошенных собак, рев недоенных коров, еще долго звучал в их ушах.

Везли в телячьих вагонах, по периметру которых размещались полки, на которых спали женщины и дети. Все вещи лежали кучей посреди вагона…

Ехали долго, целый месяц. На станциях разрешали выходить из вагона, чтобы набрать воды или кипятку. Приехали в Поспелиху, здесь переселенцев ждали подводы из Новичихи, на которые поместили вещи. Сами же шли пешком. Затем приезжие были распределены и развезены по селам района, их расселили по домам местных жителей.

Семью Сабельфельд разместили в доме у Раевских, в Новичихе.  Хозяева отнеслись к ним хорошо. Хотя отношение местных жителей к пришлым  было разным. Кто-то, понимая их тяжелое  положение, помогал чем мог. Другие же считали  врагами и фашистами, и даже первоначально реально представляли их себе с рогами и копытами. Но как оказалось, они такие же люди,  как и все.

На дворе осень, припасов никаких нет. На продукты питания меняли вещи, привезенные с собой. Работали.  Александр, имея профессию парикмахера, без дела тоже не остался. Во все времена люди хотят выглядеть красиво и аккуратно. В новых регионах проживания немцев был введен режим спецпоселения. Все немцы поставлены на учет в спецкомендатуру. Обязательная отметка один раз в месяц. Главы семей  должны были в трехдневный срок сообщать о всех изменениях в составе семьи. Без разрешения коменданта немцы не имели права отлучаться за пределы района расселения. Должны были строго соблюдать дисциплину и порядок, за нарушение режима подвергались административному наказанию и пр.

Стоит заметить, что на спецучет ставили и русских женщин вместе с детьми, если они выходили замуж за немцев (а таких примеров было немало). Боясь негативного отношения к своим детям, многие отцы оставляли своих сыновей и дочерей на фамилии матерей. И в свидетельстве о рождении у таких детей в графе «отец» стоял прочерк, хотя указывалась его национальность – «немец».

Так и прожили до февраля 1942 года. Затем, согласно постановлению Государственного Комитета Обороны «О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет», была произведена мобилизация мужского немецкого населения в так называемые «трудовые колонны» или «трудармию». Женщин же в возрасте от 16 до 45 лет отправили на трудармейскую работу аналогичным постановлением от 7 октября 1942 года. От мобилизации были освобождены беременные и имеющие детей до трех лет. Условия пребывания в трудовых лагерях  были просто страшными. Территория была окружена колючей проволокой в 4 ряда, по углам стояли вышки с охранниками, внизу – охрана с собаками. Был введен строгий воинский порядок с выводом людей на работу и возвращение строем. Тяжелый труд на лесоповале и лесосплаве, на строительстве промышленных объектов, железных дорог, работа в рыболовецких колхозах в условиях заполярного холода, угольные шахты. Постоянный голод. Молодые, сильные люди умирали тысячами, что уже говорить о более старшем поколении? Александру Сабельфельд, как бы сейчас сказали,  реально повезло. Спасла его профессия. Она оказалась востребованной и в трудлагере. За стрижку начальствующий состав расплачивался продуктами питания. Кто кусок хлеба принесет, а кто и пару картофелин. Скромно питаясь сам, он еще и делился едой с товарищами по несчастью…

А в это время Ганне с маленькой дочкой тоже приходилось несладко. Они квартировали уже в другом доме, где хозяйкой была бабушка с пятью внуками. Сделать какие- то припасы было совершенно невозможно. Даже то небольшое количество еды, которое она оставляла для дочки, уходя на работу, ей не доставалось. Известно, что чувство голода не имеет совести. Молодая женщина работала на сушилке, где сушили для фронта лук, молоко, яйца. Бывало поставит за пазуху стакан, в него 1-2 разбитых яйца и несет домой, чтобы накормить голодную дочь. Да, это нехорошо. Но кто сегодня посмеет осудить мать, спасающую своего ребенка от голодной смерти? Затем была работа в «Заготскоте». Вместе с другими женщинами угоняли стада КРС в Рубцовск на мясокомбинат своим ходом.

В общем-то, условия жизни переселенцев мало отличались от того, как жили местные жители. Те же лишения, та же тяжелая работа, но над ними еще долгое время и после окончания войны висело клеймо «фашистов». Местные ребятишки обижали их детей. Кто был посмелее и мог постоять за себя – защищались, другие молча сносили обиды.

В июне 1947 года Александр вернулся домой, жизнь постепенно налаживалась. Купили баню с предбанником, отремонтировали и утеплили. Вот и получился дом. Он до сих пор стоит на улице Боровской. Здесь родились их дети: Мария, Екатерина и Александр. Старшая Нина, которая пережила с мамой самые страшные годы, стала ей надежной помощницей. Отец семейства работал в парикмахерской. У Ганны было педагогическое образование и ей предложили работать в начальной школе, но она отказалась. Причина простая, но она стала непреодолимым препятствием для улучшения и социального, и материального положения их семьи. Ганна не знала  русского языка. Вот и представьте, насколько трудно приходилось немцам на чужбине. К моральным и физическим страданиям добавилась невозможность общаться с теми людьми, которые их окружали. Не понимали они, не понимали их.

В 1948 году было объявлено, что выселение немцев и ряда других народов осуществлено навечно, и за самовольный выезд введено уголовное наказание. Режим спецпоселения был отменен в 1955 году. Однако по-прежнему действовал запрет на возвращение немцев в родные места. В1964 году Указом Президиума Верховного Совета СССР немцы были реабилитированы. Через восемь лет, в 1972 году, сняты ограничения в выборе места жительства. Часть немцев вернулась в Поволжье, но, насколько мне известно, из нашего района обратно не уехал никто. Наша земля стала для них второй родиной.

Самое удивительное и поразительное, что, несмотря на нелегкую судьбу, многочисленные испытания и потери, нашим землякам-немцам удалось сохранить чувство собственного достоинства. Каждый нашел свою дорогу в жизни и помог выбрать ее своим детям. Они не утратили своих культурных традиций и народных обычаев, сохранили веру.  В свое время добились разрешения у местной власти открыть молельный домик, где могли собираться вместе и совершать религиозные обряды. Часто собирались, чтобы просто пообщаться, поиграть на музыкальных инструментах. В дом Сабельфельд по вечерам, после работы, бывало, приходили по семь семей и получался целый оркестр. Гитара, мандалина, балалайка, и руководил всем «строгий» дирижер.

Александр и Ганна Сабельфельд, мой дед Яков Зейферт и многие другие переселенцы уже давно покоятся в земле, но остались их дети, внуки и правнуки. И они в полной мере могут гордиться своими предками. Потому что они после всех перенесенных испытаний, ложных обвинений, не озлобились, а, наоборот, послужили примером того, как надо трудиться и в любой ситуации оставаться Человеком.

Светлана ЛАГИНСКАЯ.