И остался отец лежать на чужой земле

Нас, сирот, очень часто и в шутку, и всерьез называли «нищета», «босяки», «голодранцы», а еще –«безотцовщина». Но у нас был отец! Подлая война отобрала его у семьи, сделала детей безотцовщиной!
Наш папа, Прокопий Андреевич Покойников, ушел на фронт в первые дни войны. У мамы осталось трое малолетних детей: старшей сестре, Наталье, было восемь лет, мне – два с половиной года, а брат родился в ноябре 1941 года.
Время стерло многие моменты из памяти, но День Победы прекрасно помню. Мы, детвора с улицы Дубровской, бежали к Дому культуры на парад Победы с криками: «Ура!» Войне – конец!» И я радовалась вместе со всеми, хотя уже понимала, что отца нет. В августе 1944 года мы получили похоронку.
О детях войны написано много воспоминаний. Не могу перечислить все тяготы войны, выпавшие на долю военного поколения.
Мама всегда была занята одной проблемой: как и чем нас накормить. Ели все, что росло в дубраве, в лесу, на болотах, а главным продуктом на столе был картофель – за счет него и выживали. Была у нас корова Маня, но молока вдоволь не давала, удой был маленький. Когда мама плескала нам в глиняный бокал немного молока, то сама отворачивалась и тайком вытирала слезы. А ведь надо было еще 300 литров сдать за сезон государству в качестве налога.
Огород у нас был 40 соток. Весной вместе с мамой половину его вскапывали вручную лопатами, а на половине оставшегося участка садили картофель под «ленивку». На следующий год меняли плантации.
Целое лето потом ползали по этому полю – рвали руками траву-березку, чтобы огород прополоть и корову подкормить.
Топили дома кизяком и сосновыми шишками, благо, избушка была площадью всего 12 кв. м.
Детям приходилось выполнять работу наравне со взрослыми. Косили сено, жали камыш на болотах, рвали катун по полям в засушливое лето для скота и вывозили все это на корове.
Хлеба, конечно же, не видели вообще. Ходили по жнивью собирать колоски, и за это нас гоняли ездовые бичами.
Есть хотелось всегда – и во сне и наяву. Чтобы заглушить ни с чем не сравнимые муки голода, бывало, забежим в огород, где, сорвем пучок зеленого лука, и без хлеба, без соли жуем, пока внутри не зажжет.
Одеть, обуть тоже ничего не было. Когда в наше село прибыли эвакуированные немцы с Поволжья, мы им завидовали – они были хорошо одеты, у детей – красивые игрушки.
Хочу отметить, что послевоенные годы для нас детей-сирот были не менее тяжелыми, чем военные. Все тот же непосильный труд, раздетое и босоногое детство продолжилось. Я ходила сдавать экзамены за седьмой класс босиком. Помню, во дворе школы вытащим из колодца ведро воды с подружкой, вымоем ноги и довольны – ведь идем сдавать экзамены с чистыми ногами.
Я благодарю Бога и маму (она воспитывала нас строго) за то, что мы выросли просто порядочными людьми, работягами.
Меня все время не покидала мысль найти захоронение отца. С мамой мы как-то об этом не говорили: я не хотела ее тревожить.
Первый раз у папы было легкое ранение. Он лежал в госпитале, после чего ему давали краткосрочный отпуск, но он отказался. Писал нам: «Вот добьем врага, тогда вернусь домой с Победой».
Второе ранение было последним. Я помню его письмо из госпиталя: «Простите меня все и прощайте. Лежу в госпитале, ранен в обе ноги, отрезать я их не даю, так как понимаю, что бесполезно. Шел сильный бой, смешались земля с небом, не было возможности вынести раненых солдат с поля боя. Мы двенадцать суток провалялись в кустах» (а это был июль). «Мама (это обращение к теще, у него родителей не было), помогите воспитать моих детей, особенно сына, которого я так хотел, но не увижу».
Через три дня снова получили «треугольник», мать была безграмотная, но по почерку поняла – не папин, и упала в обморок. Мы – в крик, уже за мать испугались, не понимая, что случилось.
Сбежались все женщины с улицы, тоже плакали, а нас успокаивали. Побежали за дедом Нестором Степановичем Соловиченко, который был грамотным. Он молча прочитал письмо, а мама спрашивала: «Мабуть уже нэма в живых?».
Отвечал: «Та нет, ще живый, но толку не будэ». Папа уже писать не смог, а попросил медсестричку, чтобы еще успеть родным сказать несколько слов.
После этого на него пришла похоронка.
В 1974 году я окончательно решила найти могилу отца. Написала об этом в Министерство обороны, ответ пришел месяцев через 8-9. Вот его содержание: «Ваш отец героически сражался, умер от ран в госпитале. Похоронен – Кировская область, станция Опарино, кладбище Осиновка, могила № 43».
И в 1975 году, на празднование 30-летия Победы, мы с братом отправились в неведомую нам тогда даль. Так и состоялось наше первое свидание с близким человеком. Папе мы привезли нашей землицы, венок и букет тюльпанов, купив его в Свердловске по пути.
Встретили нас опаринцы очень хорошо. Мы были первыми, кто приехал навестить захороненных воинов. Народ там очень добрый, гостеприимный.
9 мая на воинском кладбище проводился митинг. Предоставили слово и мне, а я без слез, конечно же, говорить не могла. Плакали и все присутствующие.
Венок мы возложили к памятнику, а в него вставили фото отца. И вдруг из толпы людей подходит к нам женщина и говорит: « А я вашего папу знаю». Честно сказать, я ей не поверила, потому что в госпитале он лежал недолго, за это время она запомнить не должна. Спрашиваю: «А как вы его знаете?» Она говорит: «Мне было 17 лет, я работала в госпитале нянечкой. Женщины там трудиться не могли – не выдерживали. Нас же 16-18-летних собрали и сказали: или вы работаете в госпитале, или отправим вас на передовую. В госпитале № 1 лежали тяжелораненые. Работавший там хирург рассказывал, что ваш отец был ранен в обе ноги, резать не дал, понимал, что бесполезно.
Раненых в госпитале кормили неплохо, давали консервированные английские, американские продукты. А ваш папа не ел, а отдавал мне, говоря: « Бери дочка, и мои дети сейчас тоже голодают, а я им помочь не могу, бери, хоть немножко поддержишься».
И после этого рассказа я ей поверила. И еще женщина сказала, что лежал он в палате, которая находилась в здании школы. Пошли мы туда, моя собеседница показала место, где лежал и умер папа.
Не могу не отметить простоту, доброту, сострадание, а главное, внимание, которое было нам оказано со стороны всех опаринцев и руководства района.
Мы были удивлены и тем, что народ после митинга разошелся по кладбищу, небольшими группами сельчане организовали поминки на могилах солдат.
Через три года мы снова ездили с сестрой Наташей в Опарино, где я пообещала отцу, что приеду еще сюда вместе с сыном Александром, и слово сдержала. После окончания Высшего военного училища и года службы в рядах Вооруженных Сил мы с сыном снова побывали в Опарино. Были в том госпитале, теперь уже школе, где на месте кровати нашего папы стояла парта – над которой висел портрет отца. За ней сидели дети, которые заслужили это право, – отличники и хорошисты.
Годы прожиты, а боль не утихает. Через Интернет узнала, что наш папа служил в Московском военном округе минометчиком 43-ого отдельного батальона. Я отправила запрос в военный архив, в котором интересовалась, какими дорогами войны за два с лишним года прошел отец, какими наградами был отмечен? Мне пришел неутешительный ответ: во время Великой Отечественной войны учета на рядовой и сержантский состав (он был сержантом) не велось. Обидно до слез.
Н. ЧЕРНОБАЙ, с. Новичиха.

От редакции. Сейчас Надежда Прокопьевна ведет активную переписку с учениками Опаринской коррекционной школы-интерната, которые ухаживают за могильными холмиками воинского кладбища. Ребята и учителя охотно пишут о происходящих событиях в своем селе.
Вот теплые строки из одного письма:
«В День Победы ребята приходят отдать дань уважения и светлой памяти воинам, умершим от ран в госпитале № 1433 п. Опарино.
Время стремительно идет вперед, Великая Отечественная война стала историей. Нынешнее поколение должно знать, помнить, чтить, гордиться теми, кто жизни своей не пожалел ради нашего счастья, благополучия, свободы и жизни на земле. Поэтому наша школа решила собрать, обобщить имеющиеся сведения о воинском захоронении, об эвакогоспитале, развернутом в Опарино в годы ВОВ, и создать единый банк данных. Для этого ребята изучали архивные документы, фотоматериалы, газетные вырезки, музейные экспонаты, по списку захороненных узнавали адреса родственников и писали письма родным погибших, участвовали в работах по благоустройству воинского кладбища, по увековечиванию их памяти».
Также учащиеся и преподаватели этой школы выражают благодарность Н. П. Чернобай за предоставленные ей фотографии, материалы об ее отце.
Учащиеся и впредь пообещали заботиться о могиле ее отца.
Пусть память о подвигах наших отцов живет в сердцах каждого из нас вечно!