Умереть правильно

Рассказ-быль

Зураб задыхался от нахлынувшей на него злобы. Он воевал с неверными не один год и даже не был ранен. Беспощадность, безотчетная злость, жестокость – все это было их броней, щитом. «Воины Аллаха непобедимы!» Это врезалось в память, в сердце и не подлежало сомнению.

И вдруг он попал в плен. Его, одного из приближенных главаря, как Кот только что вылупившегося цыпленка, обвел вокруг пальца и сцапал какой-то русский капитан!.. Зураба Апаева взяли в плен у него дома, в его горах, где он знал каждый утес, каждый поворот, каждую тропу.

Теперь они ехали в пыльном УАЗике втроем. За рулем был совсем мальчишка – узкоплечий голубоглазый сержант.

Ночь в горах наступает быстро. Лишь начало смеркаться, как от дневной жары не осталось и следа. Остановились у небольшого ручья. Его вывели из машины. Капитан взял автомат, передернул затвор. Потом положил автомат в машину. Разделся до пояса. Зачерпнул ладонями из ручья, умыл лицо, голову, плеснул на грудь.

– Доставай паек, Олег, – просто обратился он к сержанту.

Сели у ручья. Зурабу тоже было велено сесть. От пайка оставалось немного – всего две лепешки. И тут Зураба прорвало:

– Лучше пристрели меня! Слышишь? Лучше пристрели!.. А если не убьешь, я все равно найду тебя! Слышишь? Найду и перегрызу тебе горло!..

Он хрипел, рычал, как раненый зверь. Черные глаза на заросшем щетиной лице лихорадочно блестели.

– Успокойся, Зураб. Никто в тебя стрелять не будет. Ты пленный…

Капитан откинулся, прислонившись спиной к колесу.

– Почему ты такой злой? Ведь тебя мать родила. Да и у самого, наверное, дети есть…

– Есть!!! – снова с хрипом прокричал Зураб. – Они вырастут и будут крошить вас и ваших детей! Будут убивать, как бешеных собак!!!

У Егора что-то дрогнуло внутри. Детей у него еще не было. Как, впрочем, и жены. «Господи, помилуй его. Он же человек!»

Спокойствие в душе водворилось мгновенно.

Запахло лепешками. Сержант зачерпнул воды из ручья. Уже почти сутки у них не было во рту ни крошки. Егор разломил лепешку пополам, протянул половинку сержанту. Вторую лепешку подал Зурабу. В черных глазах снова вспыхнула злоба, но в то же мгновение он встретился взглядом с Егором. В глазах капитана не было ни злобы, ни ненависти.

– Бери, ешь.

Зураб молчал.

– Бери, говорю. Дорога длинная. Да и поедем только ближе к утру. Ешь. Руки развязать не могу – не положено.

Зураб связанными руками взял лепешку и удивился тому, что это вышло само собой, против его воли. Голод брал свое. Больше он не проронил ни слова.

Ночь провели у ручья. С рассветом двинулись в путь и около полудня прибыли в расположение части.

Егор Строев вырос в хорошей дружной семье. Его отец был кадровым военным. Поэтому вопроса кем быть для старшего сына не стояло. Он успешно сдал экзамены в общевойсковое училище.

Бабушка, мать отца, с детства часто водила Егора и младшую сестру в церковь. А когда он после училища еще лейтенантом попал в Чечню, понял главное – Бог есть, он рядом. Тогда он еще не знал, что пройдет время и его вера-знание станет верой-жизнью. Но это будет потом. А пока командир молился за своих ребят, перечисляя их по именам: живых и погибших. Купил в храме каждому и приказал надеть пояс «Живый в помощи», как на него надела бабушка. Вот так он пока и жил.

Звонок в дверь в его городской квартире застал капитана Строева в прихожей. Он только что собирался уйти. Открыл дверь. В проеме стоял Зураб.

«Я все равно найду тебя, слышишь? Найду и перегрызу тебе горло!» – в одно мгновенье пронеслось в голове. «Нашел, как и обещал…»

Однако Зураб, широко улыбаясь, шагнул капитану навстречу. Поставил на пол одну из больших сумок. Смутившись, нерешительно протянул руку:

– Здравствуй, капитан!

Через пять минут они сидели в кухне за столом, на который Зураб выгрузил из сумок множество гостинцев: дыня, арбуз, виноград, хурма, яблоки.

– Это все из моего сада! Угощайся, порадуй меня.

Егор не без труда приходил в себя.

– Как ты нашел меня?

Зураб засмеялся.

– Плохо знаешь Зураба, капитан!

Лицо его стало серьезным. Он рассказал, как нашел Егора. Потом сказал, что дал слово не брать в руки оружие, и его отпустили из плена. Многие такое слово дали, да только сдержали его не все. Были и такие, что снова ушли в горы. А тех, кто не ушел, бандиты не прощают. Суд у них короткий: «Именем Аллаха…» Его тоже навестили. Как одного из приближенных главаря пока не тронули. Но разговор состоялся.

– Они меня все равно найдут. Я знаю, что не простят.

«Боится!» – мелькнуло в голове Строева.

– Смерти я не боюсь, капитан, – словно прочитав его мысли, заговорил Зураб. – Дело не в этом. Дело в том, чтобы умереть правильно.

«Умереть правильно!» – тут же отозвалось в душе капитана. Когда он в первый раз уезжал в Чечню, его духовный отец и тезка игумен Георгий сказал ему: «На войну  идешь. А на войне могут убить. Запомни, что если придется умереть, то надо умереть правильно. С Богом. Много ли в храм Евгений Родионов ходил? А в чеченском плену Бога не предал. Многие там полегли, закрывая, спасая других – за други своя…»

– Дело у меня к тебе, капитан, – гость вернул Строева к реальности. – Я много думал о своей жизни. Жил, как собака и умер бы собачьей смертью, если б ты меня в плен не взял. Знаешь, я все никак не мог понять, почему ты меня не избил тогда у ручья. Не пристрелил как бешеного зверя. Не изуродовал за мои слова. Ты дал мне целую лепешку, а вторую поделил пополам с сержантом, хотя ведь голодные оба были. Я не мог этого понять! А когда разделся ты у ручья, я увидел на тебе крестик…

Зураб сам взял чайник, налил в чашку себе и Егору.

– Покреститься хочу. Помоги, капитан.

Егор обомлел. И тут же радость овладела им. Радость, какой он не испытывал никогда прежде.

За окном тихо догорал ласковый август. А они – еще недавно враги – сидели за столом, пили чай и говорили.

Назавтра Зураб принял крещение. Его крестным отцом стал Егор.

Время отпуска подходило к концу. Зураб позвонил неожиданно. Сказал, что через пару дней приедет. Егор обрадовался. Все, что произошло с Зурабом, было самым настоящим чудом. «Жил как собака и умер бы собачьей смертью», вспомнил он слова своего крестника. Но от такой смерти закоренелого бандита спас Бог.

На этот раз Строев встретил Зураба на вокзале. Удивился переменам. Как же непохож был этот человек на того заросшего щетиной с лихорадочным блеском черных глаз. Теперь в этих глазах был покой и где-то в самой их глубине жила тихая радость.

– Жена забрала детей и ушла в горы. Сказала, я предал своих детей и Аллаха, который покарает меня. Но он не покарает, потому что его нет. Есть один Бог – Иисус Христос. Он за меня муки принял, Он меня спас, глаза мои слепые открыл. Ему хочу служить. И умереть за него хочу!..

Зураб попросил отвезти его в монастырь.

Уже на следующий день они сели в электричку и вскоре предстали перед игуменом Георгием. Батюшка выслушал историю Зураба. Остался Зураб в монастыре с большой радостью. Стал послушником. А капитан Строев отбыл в очередную командировку в горячую точку.

Тогда Егор еще не знал, что это будет его последняя поездка. После тяжелой контузии и ранения он почти полностью лишится зрения, потеряет левую руку, а правая уцелеет: в ночь перед ее ампутацией он будет горячо молиться до самого рассвета. А утром хирург придет в изумление оттого, что рука стала абсолютно здоровой. Из госпиталя его привезет домой медсестра. Она и станет его женой.

А пока он получал письма от Зураба, которого через полгода постригли в монахи. Егор совсем успокоился. Уж теперь-то не сыщут его бывшие собратья, чтобы отомстить. Все будет хорошо. Отец Георгий замечательный наставник.

…Перед самой выпиской из госпиталя Строев получил письмо от игумена Георгия. Он сообщал о том, что Зураба – монаха Захарию – нашли в его келье стоящим на коленях перед иконами и с ножом в спине.

Не заблудшим человеком, не бандитом, воюющим с неверными, ушел из жизни Зураб. Он ушел православным монахом, приняв мученическую кончину за Христа. Он так хотел. И Господь исполнил его желание.

Людмила Чубатых.

с. Волчиха.