Бабушкино ожерелье

Посвящается моим внучкам Диане, Ксении и Лизе

Церковь в селе построили недавно. Небольшая, деревянная, украшенная резьбой, она напоминала детство, сказки, которыми в то время зачитывалась ребятня.
В деревню я приехала на несколько дней погостить к родственникам. На следующий день было воскресенье, и я отправилась на службу. В храме было уютно и тихо. Аналои украшали вышитые полотенца. У порога при-мостился домотканый половичок, перед Распятием стоял букет из васильков и ромашек.
До начала службы время ещё оставалось. Мне хотелось рассмотреть иконы. Я направилась вдоль стены. В самом углу укромно и в то же время на виду висела икона Божией Матери «Иерусалимская». На цепочку, на-тянутую поперёк иконы, были нанизаны колечки, крестики, браслеты. В центре висело маленькое изящное ожерелье. Неброское, выполненное с большим вкусом, оно не могло не привлечь внимания.
− Красивое?
Женщина, которая убирала у подсвечника, увидела, что я разглядываю ожерелье.
− У этого ожерелья есть история. Такая, знаете ли, чудесная история!..
И я узнала её. Историю про девочку Дашу, про её отважное и очень доброе сердце.
В тот год Даша и её младшая сестрёнка Катя жили в деревне у бабушки. Родителей перевели по службе ку-да-то на край севера. Жильё должны были дать через год.
Девочки недолго скучали за родителями. У бабушки им всегда было хорошо. Зинаида Максимовна до самой пенсии преподавала русский язык и литературу. Дети и внуки приезжали из города каждое лето. Жили подол-гу. Было здорово бегать по улице босиком, устраивать игры на сеновале, купаться в речке, которая протекала неподалёку. Когда спадала жара, ребятишки помогали бабушке в огороде, а вечером, когда возвращалась из стада бабушкина любимица корова Марта, пили парное молоко. Молоко было волшебным. Об этом им по секрету сообщила бабушка. От него прибавлялись силы, а, главное, в сердце прибывало доброты.
Впрочем, у бабушки не только молоко было волшебным. Каша тоже, и борщ. И деревья в саду. Потому что после дождя на них вырастали конфеты, бананы, мандарины и даже шоколадки. Старшие внуки, конечно, понимали, чьи это руки творят чудеса. Но всё равно было интересно. А ещё интереснее было слушать ба-бушкины истории. О её детстве и молодости, о школе и учениках, которых она очень любила. И о многом дру-гом. Историй бабушка знала великое множество.
Но самое главное бабушке не надо было врать. Просто не было такой необходимости. Почему дети врут? Потому что если сказать правду, когда провинишься, тебя обязательно накажут. Бабушка не наказывала. Они вместе разбирались в ситуации и находили выход, который был самым правильным.
К концу лета все, кроме девочек, разъехались. Первого сентября Даша пошла в пятый класс, а Катюшка – в садик. В маленьком домике сделали перестановку, чтобы высвободить самое светлое место для письменного стола, за которым Даше надлежало готовиться к урокам. В уголке за креслом устроили кукольный уголок для Катюшки.
Втроём они убрали огород, засыпали в погреб картошку, наготовили солонины. Девочки охотно во всём помо-гали – мыли огурцы, трамбовали в банки капусту. Когда банки перекочевали в погреб, а дрова были аккуратно сложены в поленницу, со временем стало полегче. Так прошла осень. Потянулись длинные рукодельные ве-чера всё с теми же увлекательными историями. А по воскресеньям Зинаида Максимовна ходила с внучками в церковь. Веру она унаследовала от бабушки, у которой выросла, рано лишившись родителей.
Жили в её доме бабушкин сундук, резная шкатулка, швейная машинка, а ещё скромное и всё же красивое маленькое ожерелье – перламутровый жемчуг в ажурной серебряной оправе. Это ожерелье Зинаиде Макси-мовне подарила бабушка, а ей – её бабушка. Такая вот семейная реликвия. Как-то Даша примерила ожере-лье. Зинаида Максимовна улыбнулась:
− Нравится?
− Очень! – не скрывая восхищения выдохнула Даша.
А когда пришло Рождество, она обнаружила ожерелье в коробочке под ёлкой. Подарок предназначался ей.
− Вырастешь – надевай и носи. А потом подаришь своей внучке.
Зинаида Максимовна погладила счастливую девочку по голове. А Даша подумала, что обязательно сохранит ожерелье и выполнит бабушкин наказ.
Девочки любили возиться с бабушкой на кухне. Например, готовить ужин. Пятилетняя Катя уже умела раска-тывать сочни для вареников и пельменей, аккуратно шинковала на досточке огурец, картошку или морковь и любила повторять: «Я тоже хозяюшка, вот!»
В тот день Катюшу забрали поиграть к соседской девочке, а Даша с Зинаидой Максимовной сами занялись пирожками. Одни были с картошкой и грибами, другие – с капустой. Даша ловко лепила пирожки и не могла решить, какие ей нравятся больше.
Зинаида Максимовна с утра недомогала, но лечь в постель отказалась наотрез. Они занимались стряпнёй и обсуждали, как назовут телёночка, которого им вот-вот должна была принести Марта, как вдруг Зинаида Мак-симовна сильно побледнела, неловко завалилась набок и, закрыв глаза, медленно сползла со стула на пол.
− Бабушка!
Даша попыталась приподнять её и поняла, что Зинаида Максимовна без сознания. Она машинально броси-лась к телефону, который из-за неполадок на линии не работал уже второй день. Потом выскочила на улицу. Сельский медпункт находился в конце переулка. Сбросив мешавшие ей тапки, Даша по колючему мартовско-му снегу мчалась, что есть духу.
− Тётя Надя, скорее! Бабушка!
Через час с небольшим Зинаида Максимовна уже лежала в реанимационной палате районной больницы. Не-смотря на все старания врачей, в сознание она не приходила.
Когда вечером зашла одна из соседок, Даша, надев бабушкин фартук и повязавшись её платком, засыпала в печку уголь. Соседка позвала на ужин.
− Спасибо! У нас пирожки – Даша напекла! – доложила Катя.
Даша молча присела на табуретку.
− Ой, как ты на бабушку Зину похожа! – всплеснула ручками Катюшка и, забравшись к сестрёнке на колени, крепко обняла её за шею.
Удивительная девочка была эта Даша. Затейница и выдумщица, первая бабушкина помощница, она в свои одиннадцать лет была не по годам рассудительной и серьёзной. С ней можно было говорить, как со взрослой. Вот и сейчас она решительно заняла в доме место бабушки. Накрыла на стол, помыла посуду после ужина, вытерла в кухне пол. Приготовила и отнесла в сарай пойло для Марты, сбросила в кормушку с сеновала сено. У входа в коровник остановилась, прислушиваясь к разговору за забором у соседской калитки:
− Зинаида-то совсем плохая… В коме. Врач сказал, если придёт в себя, то поживёт ещё… Но надежды ма-ло…
В сарае Даша уткнулась лицом в крутой бок коровы и впервые за весь день расплакалась. Она плакала на-взрыд, но негромко, совсем как взрослая. Марта против обыкновения не принялась за пойло, а, повернув го-лову, лизнула девочку в щёку.
− Беда у нас, Марточка, бабушка в больнице!..
Даша только здесь могла дать волю слезам. Дома Катюшка должна была видеть её спокойной и собранной.
«Надежды мало… Как это мало? Ведь бабушка жива!» Даша подумала о том, что если человеку не может помочь врач, то может Бог. Он может всё. Они с бабушкой много читали об этом. Господь не только исцелял больных, но и мёртвых воскрешал. И сейчас делает это. Надо только Его просить. Просить!
Даша закрыла кур, поделившись горем и с любимыми хохлатками. В калитку вошла давняя бабушкина подру-га и соседка Анна Фёдоровна:
− Я к вам с ночёвкой, Дарьюшка!
Даша не возражала. Без бабушки в доме было очень тоскливо. Да и знала она, что их с Катюшкой одних не оставят, тем более на ночь. Народ в деревне добрый, люди всегда друг другу помогают. Она подняла голову и посмотрела на небо. Зажигались первые звёздочки. Лужица у калитки подёрнулась льдом. «Просить! Ко-нечно же просить!»
Анна Фёдоровна легла на диване в большой комнате. Катенька уложила своих кукол и вскоре уснула сама. Даша затеплила лампадку, раскрыла молитвослов. «Бабушка! Я буду просить. Буду просить долго-долго!» Она вспоминала, как бабушка говорила, что ночная молитва самая чистая и сильная. И угодная Богу. Даша долго читала молитвы о болящих, а потом начала просить своими словами:
− Боженька! Я знаю, Ты всё можешь. Сделай, пожалуйста, так, чтобы бабушка пришла в себя. Врач сказал, если она придёт в себя, то будет жить. Но надежды мало… А у Тебя всего много и надежды тоже. Помоги нашей бабушке!
Девочка заплакала. Потом вытерла слёзы и долго шёпотом простодушно рассказывала о своей бабушке.
− Я не отступлюсь, буду просить, пока бабушка не очнётся! Если хочешь, я буду стоять здесь хоть целую не-делю!..
Из глаз снова хлынули слёзы. Но Даша почувствовала, что отчаяние отступило. Она перевела взгляд на ико-ну Богородицы и также в простоте сердечной стала просить о помощи и её. Она вспомнила икону Божией Матери в церкви. Ту самую, к которой благодарные люди приносили колечки и крестики. И решила, что тоже подарит Богородице свой крестик. Потом подумала, что без крестика оставаться нельзя. И вдруг её осенило.
− Мамочка наша Богородица! Золотая, любимая! – Даша скрестила руки на груди. – Помоги бабушке, помоги, Камень с груди вдруг свалился. Мерцала лампадка. В окно светила луна. Время перевалило за полночь. Но девочке, которая стояла на коленях перед иконами, совсем не хотелось спать. Она просила помочь попав-шему в беду человеку – своей любимой бабушке. Просила от всего сердца, исполненного милосердия и доб-роты.
Зинаида Максимовна с трудом открыла глаза. Она не могла понять, где находится. Пошевелить рукой или ногой не было сил. В горле пересохло. Голову сжимал тугой, горячий обруч. С трудом вспомнила, что они с Дашей стряпали пирожки. Потом у неё сильно закружилась голова, и она провалилась в темноту. «Не может быть… Больница! А как же девочки? Господи, помилуй!» Как за спасательный круг ухватилась за молитву.
Она ещё не знала, что теперь самое страшное позади. Она пришла в себя и значит, будет жить.
А в маленьком домике, за окнами которого забрезжил мартовский рассвет, прямо на полу под иконами, поло-жив под щёку молитвослов и свернувшись калачиком, спала Даша. И улыбалась во сне.
Людмила ЧУБАТЫХ.
с. Волчиха.