Кумир

В моем старом альбоме есть фотография, сделанная через несколько дней после выпускного. Мы разъезжались и пришли проститься к ней – нашей любимой и глубокоуважаемой учительнице. На фото она в центре. И подпись: «Мы и наш кумир. Прощаемся».

Она тоже уезжала. Да и проработала всего год. Так сложились обстоятельства.

У нее было довольно редкое имя – Марианна. Когда она вошла в класс первого сентября, в нее сразу влюбились все. На обезоруживающую улыбку невозможно было не ответить тем же. Белокурые волосы, голубые глаза, которые светились теплом и радостью, делали Марианну Георгиевну если не красавицей, то очень симпатичной и обаятельной. Но главным был факт, который уже в конце первой четверти потряс даже невозмутимого завуча. Весь наш десятый «В» вдруг полюбил математику. Даже особы с гуманитарным складом ума вроде меня.

С Марианной (ни для кого не секрет, что за глаза учителям давали прозвища, а тех, кого любили, просто называли по именам) мы чувствовали себя легко и просто. С ней было хорошо петь, мечтать, решать какие-то немыслимые уравнения. Она любила свою работу и отдавалась ей вся без остатка. А ее работа это были мы.

Одеться особенно нам в то время было не во что, и Марианна помогала не падать духом и здесь. Если чуть-чуть посидеть над далеко не новой белой папиной сорочкой – пристрочить кружевце, поменять пуговички, немного ушить в боках, получалась великолепная нарядная блузка.

Она была старше нас на десять лет. Честно говоря, мы жалели, что она до сих пор не замужем. Никто не сомневался в том, что Марианна Георгиевна была бы прекрасной женой и замечательной матерью. На выпускном вечере, когда все вместе отправились на речку встречать рассвет, Марианна неожиданно улыбнулась:

– Знаете, я всех вас приглашаю на свадьбу. Приедете? Буду ждать!..

О сроке она обещала сообщить попозже. Что и говорить, мы были рады. Марианна рассказала, что он уже приезжал. «Это моя судьба, ребята!» Кто-то из мальчишек искренне и совсем по-взрослому обронил:

– Марианна Георгиевна, Вам сразу ребенка надо, годы-то уходят…

Говоривший смутился. А она, как всегда, легко и просто откликнулась:

– Конечно-конечно! Я тоже хочу. Девочку и мальчика. Вы только на свадьбу приезжайте. Я так рада буду!

Шли годы. Мы иногда встречались в школе, но Марианна не приезжала. Сказали, что уехала куда-то очень далеко – не то в Латвию, не то в Эстонию. Замужем. Вроде бы дочка у нее. Тогда, после выпускного, приглашения на свадьбу так никто и не получил. Но Марианну помнили, воспоминания грели сердце, очень хотелось увидеться. Встречались классом нечасто.

И вот я получила извещение о встрече: 35 лет со дня нашего выпуска. Прилагалось радостное сообщение: Марианна приехала в гости к родственникам и будет на нашем вечере.

Она охотно рассказывала о себе. Не так давно переехала в Барнаул. Семь лет на пенсии, но продолжает работать. Дочка? Нет, дочки нет. Информация оказалась ошибочной. Была замужем. Нет, та свадьба, на которую мы получили приглашение, не состоялась. По какой-то причине суженый разонравился. И она снова с жаром начала о работе – о том, какие прочные знания она дает, как ее благодарят родители. Потом рассказывала про своего кота. «Вот такой огромный! Такой замечательный! Очень его люблю. Заболел, «скорую» вызывала, потом так долго возила на лечение. Где сейчас? Со мной! Конечно, привезла!»

Когда мы уединились (начались танцы), Марианна стала спрашивать меня о родителях, которых знала, о детях, о работе. «Рада за тебя». Заговорили о Боге. «Знаешь, я тоже поняла, что Бог есть. Но в храм пока не хожу».

В то же лето я возвратилась в Волчиху. Домик достался на одной улице со старшей сестрой Марианны Лидией Георгиевной, тоже учительницей. Ее муж, Иван Васильевич, учил и меня. Я обрадовалась соседству еще и потому, что надеялась видеться с Марианной Георгиевной, не сомневаясь, что она навещает стариков, добрых, сердечных. Внуки сызмальства проводили лето в гостеприимном доме бабушки и дедушки. А теперь, повзрослев, приезжают помогать им – больным и немощным. Здоровье Лидии Георгиевны заметно ухудшается. Дочки из Барнаула раз-два в месяц наезжают. Но Марианна за девять лет, которые я здесь живу, не приехала ни разу. Из барнаульской однокомнатной квартиры она перебралась в пригород, где некоторое время жила раньше.

– Если будет Марианна Георгиевна звонить, поклон от меня! – наказываю своим соседям.

– Не звонит уже давно, – сокрушенно вздыхает Лидия Георгиевна. – Я сама звоню. Болела она, позвоночник повредила.

Мне стало не по себе. Больше я подобных разговоров не заводила.

Шелестят книжными страничками дни, месяцы, годы. Быстро летят!.. Только что кружил листопад, но вот уже позади метельная зима, весна с ручейками и звонкой капелью. И лето пролетело незаметно. Август. На ветках клена во дворе уже снова пробует свои краски осень…

Оторвавшись от грядки в огороде, решила заглянуть к Полозовым. Заодно и банку с медом забрать. Открываю калитку и не сразу узнаю в худенькой темноволосой женщине Марианну.

– Людочка, я так рада! Мне говорили, что где-то поблизости живешь. Я вот на машине с Булгаковыми приехала. Надолго? Да нет! Завтра домой едем!..

Мы присаживаемся на диван на маленькой веранде. Марианна Георгиевна для своих семидесяти с небольшим выглядит очень неплохо.

– Приезжай ко мне, тебе понравится! У меня такой дом!

Большая кухня, коридор, зал, две спальни. «Чиркнула спичкой, и иду в ванную мыться, вода мгновенно греется – газовая колонка. Отопление тоже газовое». Сад, огород, цветник. Асфальтированные улицы.

«Шикарная церковь с золочеными куполами, мой ученик построил!». Поселок в нескольких минутах езды от города, где она бывает постоянно.

– Ты знаешь, какая у меня собака! Огромная! Я утром выхожу на улицу, и она за мной. Воздух свежий, красота! Не то, что в городе на первом этаже за решеткой…»

– Лидия Георгиевна сказала, что Вы не звоните…

– Да-да, она сама звонит. Ты знаешь, я ни с кем не общаюсь, ни с кем! Почему столько лет не приезжала? Болела очень. За мной ухаживали, а это деньги… А ты все же приезжай, посмотри, как я живу. Десять лет после пенсии отработала. Знаешь, какие знания у моих учеников? Одна девочка получила диплом международного образца!

Весь вечер у себя дома я вспоминала наш последний школьный год. Теплой пуховой шалью окутывала сердце грусть. Вспоминалась и молодая Марианна Георгиевна. Впрочем, что-то осталось в ней прежнее и теперь. Что же? Ах, да – жесты, энергичность. И еще радость в глазах за тонированными стеклами очков. Неподдельная, искренняя радость. «Да я свою квартиру за полтора миллиона в два счета смогу продать!»

Сжалось мое сердце от боли за мою любимую учительницу от жалости к ней. Розы. Тюльпаны. Просторная кухня. Собака…

А жизнь уже почти прошла.

Я уже закончила материал и совсем было собралась отправить его в редакцию. Но буквально вчера произошло нечто, что показалось мне вполне логичным завершением поднятой темы. Впрочем, обо всем по порядку.

Максим живет по соседству в доме, где прежде жила бабушка. Вернее, появляется покормить собак и зимой протопить печку. У него работа. А еще – личная жизнь. Но, похоже, не семейная. По крайней мере все годы, что я его знаю.

Дом, естественно, пришел в неописуемое запустение. И вдруг совсем недавно и во дворе, и в доме закипела работа. Не ремонт, а самое настоящее строительство. А через время во двор ко мне заглянул Максим. Надо было подписать какие-то бумаги. Неузнаваемый, прямо весь сияет.

– Ремонт решил делать?

– Так я ведь женился!..

Я увидела кольцо на руке.

– Поздравляю, давно пора.

– Знаете, будто вразумил кто. Столько лет жил как-то… Ума, в общем, не было.

– Я рада. Удачи тебе!

А вчера спросила, что же это он такое огромное возводит. К дому пристроил, да еще во дворе хоромы.

– Гараж, банный комплекс, а на втором этаже мой рабочий кабинет (Максим занимается бизнесом) и спальни для гостей. У нас много друзей, родни. Чтобы всем было удобно. А над домом мансардный этаж хочу сделать.

– Люблю, когда женятся, строят дома и… детей рожают, – сказала я. Максим оживился:

– Так вот потому и торопимся с домом! Годы-то идут, за тридцать уже. Супруга, правда, помоложе. Мы с ней договорились: двух сразу родим, а потом еще. Может, и возьмем ребятишек, вырастим. А зачем только для себя жить? Надо что-то от себя отдать. Да и в старости, чтобы было куда приклониться. Я, знаете, большую семью хочу!..

Я, честно говоря, оторопела. Не ребенка, а большую семью! Да еще поскорее (большинство-то сейчас норовит сначала лет этак пять-семь для себя пожить). Да еще не себе взять, а от себя отдать.

Справившись с растерянностью, я легонько хлопнула улыбающегося Максима по плечу: «Молодец!» И все еще не перестаю радоваться за него. А ведь не одна я считала парня ветреным.

«Знаете. Будто вразумил кто». Может, Господь и вразумил. Сердце у Максима, видно, доброе, и цель в жизни хорошая: что-то от себя отдать, детей вырастить – своих, а может, и чужих, которым нужны тепло и любовь.

Все мы разные. По-разному живем. Вторая заповедь ведь Закона Божия гласит: «Не сотвори себе кумира». Не сотвори идола, чтобы поклоняться ему, как поклоняются язычники. Мы вроде не язычники, больше того – многие христиане. Каменным богам не кланяемся. Но как часто нашими кумирами становятся стремление к приобретению, чревоугодие – когда мы не можем и не считаем нужным отказать себе, любимому, в чем-то. «Зачем? Один раз живем!» А еще нашими идолами становятся гордость и тщеславие, наши страсти. Им-то и поклоняемся. Как бы вот только найти в себе силы остановиться, оглянуться назад и призадуматься.

Людмила ЧУБАТЫХ.

с. Волчиха.