Недописанное письмо

До заступления на дежурство оставалось три часа. Сергей еще раз перечитал письмо от Светланы, с тихой улыбкой полюбовался на фотографию девушки и сел писать ответ.

Служить ему оставалось всего ничего, но последние дни почему-то тянулись мучительно долго. Он, конечно, соскучился за родителями, старшим и младшим братьями. А уж как хотелось ему поскорее встретиться с любимой – разговор особый. Дружили они с самого детства, жили в одном дворе, учились в одной школе. За время службы Сергей очень изменился, повзрослел. Многое дала ему служба. И хорошо, что в своих теплых письмах сына поддерживала мама: «Значит Богу так угодно, сынок. Тяжело, но ты терпи. Заключенные – тоже люди. Заблудшие, исковеркавшие свою жизнь, но люди – образ Божий. Ты это всегда помни».

Он помнил. Бывало, что кровь в жилах закипала от негодования и гнева. Но какая-то сила сдерживала порыв, и все проходило. Больше других доставал молодого охранника заключенный по кличке Вепрь. Прибыл полгода назад. В момент обломал наехавшую на него братву. Злой, сильный, независимый он вскоре стал лидером. А это и почет, и лучший кусок из чужой посылки, лучшее место в камере. Поучал сокамерников, вершил суд над провинившимися. За ним было последнее слово. Многие перед ним прогибались. Даже из охраны. Потому как любое указание имело силу только через него. Будет так, как скажет он – Вепрь, а не какой-то там начальник охраны. В зоне есть свои, неписанные законы. Поперек Вепрю лучше было не становиться.

Сергей не прогибался, хотя особо на рожон не лез. Однажды вмешался, когда Вепрь забрал, не открывая даже, посылку у недавно прибывшего заключенного. Вепрь медленно повернулся к нему и, сверля насквозь полными ненависти глазами, прохрипел:

– Ты, начальник, мне поперек не становись, а то… А то сдохнешь здесь! Запомни!..

Он, вдруг резко вскинув руку, как клещами сжал подбородок Сергея, а затем также резко дернул руку вверх. У Сергея звякнули зубы. Братва загоготала. Напарник, находившийся неподалеку, промолчал. Потом, когда сменялись с дежурства, сказал:

– Не лез бы ты к нему. Вепрь зло помнит, обязательно отомстит. Да и матерый он – шестая ходка…

Сергей ничего не сказал. На душе было больно и сумрачно.

…Он оторвался от своих невеселых мыслей и вновь обратился к письму. Светлана как будто незримо сидела рядышком, а он тихонько шептал ей теплые, ласковые слова, вспоминал о детстве, мечтал о будущем. Письмо получилось длинное, но ставить точку – заканчивать разговор с любимой – не хотелось. Однако нужно было идти на дежурство. А дописать письмо, сказать самые заветные слова можно и потом.

Когда заступал на пост, ему сообщили, что в камере, где сидел Вепрь, пополнение. Прибыл еще один завсегдатай, который тянул немалый срок за не первое уже убийство.

Заключенные после ужина разошлись по камерам. Новенького Сергей отметил сразу. Огромный верзила лет сорока. Даже пальцы в наколках. И чувствовал себя как рыба в воде…

Поздно вечером по коридору прошли начальник охраны с очередным проверяющим. Затем стало тихо. Впрочем, ненадолго. Когда в камере, где сидели Вепрь и новенький, послышалась возня, Сергей понял, почему проверяющий сказал начальнику охраны, что Хана – так звали прибывшего – нужно перевести. «два медведя в одной берлоге не уживутся». Сергей прошел по коридору и убедился, что неспокойно именно в этой камере. Постоял. Шум нарастал. На сердце стало тревожно. Часы показывали половину первого ночи. И вдруг почему-то вспомнилась мама, ее слова в письмах самые теплые на свете. «Они тоже люди, сынок, образ Божий». Показалось, что мама здесь, рядом с ним. Сергей даже непроизвольно оглянулся, настолько явственно почувствовал ее присутствие.

В это время в камере послышался довольно громкий стук. По тюремным законам открывать ночью дверь в камеру строго запрещалось. Он осторожно приоткрыл глазок и обомлел. В метре от двери спиной к ней, набычившись, стоял Хан. Вепрь, расставив ноги и сжав свои железные кулаки, заходил сбоку. Он вдруг резко присел, вскочил. Лицо его было перекошено злобой.

«Вот они, два медведя!» – мелькнуло в голове. И вдруг Сергей увидел то, чего не могли видеть ни Вепрь, ни сокамерники. Резко выбросив правую руку вперед, левой Хан сжимал за спиной невесть откуда взявшуюся заточку.

А дальше все решили секунды. Охранник мгновенно открыл замок, распахнул дверь и, сделав бросок, что есть силы толкнул Вепря в угол.

«Мама, я успел… Прости меня, Свет…»

Это было последнее, о чем подумал Сергей.

Целую неделю Вепрь, набычившись, просидел на нарах. Он не ходил на работу, не ходил в столовую, и не проронил ни слова. Кто-то из сокамерников ночью услышал, как Вепрь плакал.

Людмила ЧУБАТЫХ.