К 80-летию создания СМЕРШа

19 апреля 1943 года И.В. Сталин утвердил постановление СНК СССР N 415-138сс, в соответствии с которым Управление особых отделов было изъято из ведения НКВД и передано в Народный комиссариат обороны. Образовано Главное управление контрразведки Смерш НКО СССР. Начальником ГУКР Смерш и заместителем народного комиссара обороны был назначен комиссар госбезопасности 2-го ранга Виктор Семенович Абакумов.
Основными задачами, которые возлагались на Смерш, являлись: борьба со шпионской, диверсионной, террористической и иной подрывной деятельностью иностранных разведок; с предательством и изменой Родине; с дезертирством и членовредительством на фронтах; с антисоветскими элементами, проникшими в части и учреждения Красной Армии.
Так накануне самого важного сражения Великой Отечественной войны — Курской битвы была создана спецслужба, позднее признанная самой эффективной в годы Второй мировой войны, не имевшая себе равных по размаху, результатам и интенсивности оперативно-розыскной деятельности. Сегодня в юбилей этой службы мы предлагаем вашему вниманию воспоминания ее сотрудников, приближавших Победу нашего народа в Великой Отечественной войне.

Из воспоминаний бывшего начальника особого отдела КГБ СССР полковника Акимова Юрия Игнатьевича.

Полковник Акимов Юрий Игнатьевич родился 1 июня 1927 г. в селе Трескино Колышлейского района Пензенской области.

Осенью 1944 года призван в ряды Красной Армии, в пограничные войска. Проходил срочную службу на советско-литовской границе, принимал участие в боевых операциях по ликвидации вооружённых националистических групп (неофициальное название — «Лесные братья»).

В 1946-1949 гг. обучался в Пограничном военно-командном училище в г. Махачкале.

В 1949-1967 гг. проходил службу в Закавказском пограничном округе по линии военной контрразведки, охранял советско-турецкую границу. Прошёл путь от оперуполномоченного до начальника особого отдела пограничного отряда.

В 1967-1969 гг. — заместитель начальника особого отделаДальневосточного пограничного округа, занимался усилением охраны советско-китайской границы в период конфликта на острове Даманский.

В 1969-1979 гг. — начальник особого отдела КГБ СССР по Пензенскому гарнизону. Удостоен звания «Почётный сотрудник госбезопасности».

С 1979 г. на пенсии.

АРМИЯ ДЕВЯТИКЛАССНИКОВ

Девять классов я окончил в июне 1944 г., а уже в октябре пришла повестка из райвоенкомата. Мне было 17 лет.Служить определили в пограничные войска. Со всей области собрали ребят по 17 и 18 лет, привезли на Пензу-1, погрузили в теплушки и повезли на Прибалтийский фронт.

Этот призыв оказался последним, который застал войну и которому довелось принимать участие в боевых операциях.

Со мной в классе учился мальчишка, которого в Красную Армию не взяли по причине истощённости. И вы знаете, он из-за этого покончил с собой.

Дорога к месту службы заняла несколько дней. Эшелон гнали через Вязьму, Смоленск и Оршу. Все эти города стояли разбитые, на месте домов торчали только трубы.

Когда до станции назначения оставалась последняя ночь, мне выпало дежурить по вагону: я сидел у буржуйки и подкладывал уголь в топку. Рядом курил офицер, остальные спали.

И вдруг по стенам вагона что-то зашлёпало и замолчало: шлёп-шлёп-шлёп.

Офицер говорит: — «Акимов, ты хоть знаешь, что это было?».

Я: — «Никак нет».

Офицер: — «Это из пулемёта по нам стреляли. Добро пожаловать в Литву…».

Всю оставшуюся ночь мы с ним заделывали пулевые отверстия, которые остались в правой части вагона. Никто из ребят даже не проснулся.

УСЛОВИЯ, ПРИБЛИЖЕННЫЕ К БОЕВЫМ

Курс молодого бойца мы проходили в городе Таураге, а война шла в 70 км от нас.Литва на тот момент была наводнена частями Красной Армии, здесь находились два фронта: 1-й Прибалтийский и 3-й Белорусский. На протяжении трёх или четырёх месяцев они собирали силы для того, чтобы ударить по Кёнигсбергу.

Несколько раз в день над нами проходили ряды наших бомбардировщиков. Мы считали, сколько их движется к линии фронта и сколько возвращается обратно. Возвращались они, как правило, в полном составе, наша авиация крепко держала небо.

Иногда над городом появлялись немецкие самолёты, преимущественно в тёмное время суток. Их сразу же ловили прожекторами, подключались зенитные расчёты.

Пограничному ремеслу нас выучили за месяц. Помню, всем хотелось на войну. Но офицеры говорили, что войну мы теперь вряд ли догоним.

ТИХОЕ МЕСТО

В середине декабря 1944 г. всю нашу команду распределили по заставам Литовского погранокруга. Была поставлена задача взять под охрану участок границы с Пруссией, который на тот момент был полностью освобождён от немца и находился в нашем тылу.

Никого из нас на фронт не послали. Мы всё-таки не были готовы к войне: возраст — 17 лет, да и общее физическое состояние слабенькое, годы-то были голодные.

Однажды мы отрабатывали штык-бой деревянными винтовками, а мимо нас на фронт шла танковая колонна. Из башен смотрели танкисты, которым было лет по двадцать. Мне они казались взрослыми людьми.

Уже в январе я пошёл в свой первый наряд. Мы были вдвоём с сержантом, и нам приказали залечь в секрет в районе старого кладбища. Темень страшная, мы пролежали там несколько часов, а потом рядом с одной из могил раздался треск, несильный такой.

Сержант мне показывает: проверь, что там.Ёлки-палки!

Я пошёл на этот звук. С собой у меня был автомат ППШ, я затвор передёрнул, палец на спусковом крючке держу. Подхожу к могиле — оттуда что-то как взвизгнет! И выпрыгивает кошка.

Я от страха на спусковой крючок и нажал…

Хорошо, что выстрела не произошло — утыкание патрона.

ОГОНЬ ПО БРАТЬЯМ

Обстановка на границе была в принципе спокойная, а вот в литовских лесах скрывались бандформирования, так называемые «Лесные братья». При необходимости нас привлекали к мероприятиям по их поиску и ликвидации.

В банды шли литовцы — крепкие мужики, здоровые, как лоси. По сравнению с ними, мы были цыплятами, во время преследования сильно проигрывали им. Тем более мы были в неудобных шинелях, с длинными винтовками. Хорошо, что помогали служебные собаки.

В составе некоторых банд встречались немецкие офицеры. Были также и власовцы.

Во время одного из первых преследований мы выстроились на опушке леса, и по нам оттуда открыли огонь. Это был первый раз, когда по мне стреляли. От страха прилип к земле так, что не оторвёшь. Вжался в землю и ждал, что вот- вот прошьёт пулей.

БУДЬ ЗДОРОВ, НЕ КАШЛЯЙ

Весной на заставу приехал офицер: то ли разведчик, то ли не разведчик. И стал отбирать людей, расспрашивать: куришь ли, храпишь ли, есть ли кашель? Я не курил и не кашлял.

Меня и ещё одного сержанта, мастера спорта по борьбе, отобрали в команду. Каждые два дня этот офицер приезжал на заставу, сажал нас в машину и увозил в лес, в какой-нибудь овраг. Меня маскировал у одного дерева, сержанта — у другого, и пускал через нас условного нарушителя.

Моя задача — пропустить нарушителя мимо себя, а потом крикнуть: «Бросай оружие!» Дальше подключается мастер спорта, который должен на него запрыгнуть, скрутить и обезоружить.

Между прочим, довольно рискованное мероприятие, потому что дерутся они один на один. А десять человек там не выставишь, потому что сразу обозначишь засаду.

Так мы прозанимались месяц. Как звали этого офицера, и кто он такой был, мы так и не узнали. Но в конце месяца он сказал: «В следующий раз нарушитель может быть настоящим, имейте это в виду».

Прошла ещё неделя. Нас опять повезли в овраг, на новое место. Мы остались вдвоём, заняли свои места, дождались ночи. И ночью пошёл связник.

Он прошёл в метре от моей позиции, я крикнул: «Руки!!!»

Он развернулся, сразу же прозвучал выстрел, мимо меня пуля –вжих! Хорошо, что я стоял за мощным деревом, и это спасло.

В этот момент на него сзади набросился мой напарник. Там по земле специально была натянута тонкая проволочка, и нарушитель в ней запутался. Мы его скрутили, запустили сигнальную ракету, пришёл офицер с опергруппой и его забрали.

Потом прошёл слух, что это был связник, причастный к английской разведке: он нёс инструкции и деньги.

ПРИКАЗ КАПИТАНА БАЛЯБИНА

После Победы меня отправили в Пограничное военно-командное училище в Махачкалу.

А летом 1946 г. ситуация в Литве обострилась. Весь первый курс, порядка ста человек, вернули на литовскую границу: мы прочёсывали леса совместно с войсками МВД и НКВД. Когда спустя много лет кадровики копались в моей биографии, им из Подольска пришла справка, что Акимов принимал участие в 30 боевых операциях по борьбе с буржуазно-националистическими формированиями.

Одну из этих операций я запомнил на всю жизнь.

Поступила информация, утро в Паневежском лесу, в та­ком-то квадрате, имеется бункер. И в нём скрывается банда.Квадрат окружили. По одну сторону залегли войска МВД. С другой стороны мы выстроились цепью и пошли в полный рост. Было нас около ста человек, командовал нами капитан Балябин, офицер с большим боевым опытом.

Именно он заметил, как зашатался кустарник, и скомандовал: «Ложись!» Цепь залегла, кустарник раздвинулся, а там — бункер и пулемёт. И нас стали обстреливать так, что не поднимешь голову.

Я в этот момент находился рядом с Балябиным, он говорит: «Акимов, снимай шинель, оставляй автомат, ползи туда и попытайся забросать их гранатами с тыла».

Я взял 4 гранаты РГД-42 для наступательного боя и пополз. Где-то полз, где-то бежал, где-то падал, вставал и опять бежал. Вышел на них с тыла и метров с тридцати бросил две гранаты. Обе гранаты взорвались рядом со входом в бункер, там нашли одного убитого. А 15 человек ушли, их уже встречали войска МВД.

В бункере стояли нары в два яруса, соленья в бочках, копчёное мясо. Говорят, на их совести был советский подполковник, которого они зверски убили в доме вместе с женой, двумя детьми и часовым.

МЕСТО СЛУЖБЫ ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ

В военную контрразведку меня пригласили в 1949 г. Это было на последнем курсе Пограничного военно-командного училища в г. Махачкале. Вызвали к начальнику политотдела. У него за столом сидит майор-особист: «Акимов, мы предлагаем Вам идти в военную контрразведку».

Я ему: «Товарищ майор, я ведь даже не знаю, что это такое».

А он: «Не знаете — научат. Было бы желание».

Отказываться было неудобно. Так я попал в военную контрразведку.

Служить направили в особый отдел Закавказского погранокруга, на охрану границы с Турцией. В своё время эта граница считалась самой беспокойной, турки относились к нам не совсем дружелюбно. Ещё бы: мы с ними воевали одиннадцать раз!

После войны Советский Союз отстроил новые пограничные заставы, поставил вышки наблюдения, сильнейшие стереотрубы, приборы ночного видения и проволочное ограждение, иногда в несколько рядов.

Советско-турецкая граница стала считаться одной из самых укреплённых. На её сухопутных участках стояла сигнализационная система «Клён»: дежурный заставы на специальном экране видел, по какому участку границы и в какую сторону движется нарушитель. На его перехват высылали тревожную группу на автомобилях или на лошадях.

Самым беспокойным в Закавказье считался Батумский погранотряд: именно через него предпочитали убегать граждане Советского Союза (до 80% попыток, зафиксированных в округе). Бежали в основном по суше. Но были и такие, кто пытался сделать это вплавь, по Чёрному морю.

Один из самых громких побегов был совершён в 1959 г. В Турцию ушёл мастер спорта по плаванию, сын офицера Советской Армии. Он приехал в Батуми, несколько недель посещал пляж, тренировался.

А потом в одну из ночей взял и уплыл в Турцию. Между прочим, это 18 морских миль, или 33,3 км.

С собой в трусы он положил несколько плиток шоколада, чтобы не потерять силы в дороге. На случай того, если ноги сведёт судорогой, у него имелась булавка.

Чтобы пройти под лучами прожекторов, которые освещали поверхность воды рядом с берегом, он надел шапочку в виде утки. Когда луч прожектора скользил рядом, то пригибал голову, и пограничники думали, что это утка.

НАШЕ ДЕЛО

На границе перед военной контрразведкой ставятся две главных задачи.

Первая: ограждать своих пограничников от устремлений агентуры противника, чтобы та не проникала в войска.

Вторая: не допускать, чтобы кто-то из пограничников совершил измену Родине и убежал. Тем более соблазн великий: люди ходят вдоль линии границы. Шаг вправо — Советский Союз, шаг влево — Турция.

Чтобы выявлять такие устремления, военная контрразведка имеет свою резидентуру на каждой пограничной заставе. Как минимум, 2-3 агента. Периодически они докладывают, что такой-то ведёт себя подозрительно, заводит настораживающие разговоры.

Кто-то называл это стукачеством, сексотством. Некоторые говорили, что особисты действуют при помощи подкупа и запугивания, занимаются только тем, что выявляют пьяниц и самовольщиков. Но это наговоры.

Нашим главным принципом была работа на идеологической, дружеской основе. Если я с тобой не подружусь и не стану единомышленником, значит, ты не станешь моим агентом.

Я привлекал только тех, кому верил и кто верил мне. Они сотрудничали из патриотизма, понимая, что эта информация помогает обеспечивать государственную безопасность.

ВЕРБОВКА, КОТОРАЯ ПОШЛА НЕ ПО ПЛАНУ

В 1953 году сержант одной из застав по фамилии Давиденко встал ночью, зашёл в канцелярию к начальнику, заколол его штыком, прихватил секретные документы и побежал.

По дороге ему встретился наряд, он говорит: «Всем вернуться на заставу! Произошло нападение!» Они побежали на заставу, а он убежал в Турцию и получил там политическое убежище.

Стали выяснять, кто он такой и зачем он это сделал. Через солдатскую агентуру, а также агентуру из числа местных жителей было установлено, что в последнее время Давиденко общался с одним местным жителем по фамилии Георгадзе, старался этого не афишировать.

И когда этим Георгадзе занялись грузинские чекисты, то они установили, что он является резидентом турецкой разведки. Он потом сознался, что завербовал Давиденко с целью создания окна на границе для переброски турецкой агентуры в Советский Союз. Но у Давиденко что-то пошло не так, и он сорвался.

До тех самых пор, пока я не ушёл на пенсию (до 1979 г.), был такой толстый алфавитный альбом с перечнем лиц, объявленных во всесоюзный розыск. Снимок Давиденко с биографией всё время был там.

СИГНАЛ С ЛЕВОГО ФЛАНГА

В 1963 году я служил начальником особого отдела 10-го Хичиурского погранотряда. Была там такая застава — пятая. В зоне её обслуживания был очень большой фронт, который не так просто обойти. Особенно на левом фланге: пока отряд туда дойдёт, все уже устали. А потом отслужил, надо ещё столько же километров назад возвращаться. Пешком. А это утомительно.

В общем, подумали и решили создать там пикет: что-то типа землянки, куда пограничное отделение в составе 5-6 человек направляли на целые сутки. У них там было питание, связь. И они оттуда ходили осматривать границу и контрольно-следовые полосы.

Командиром одного из таких отделений был сержант Брюхачёв.

И вот наш агент подсказывает: «У Брюхачёва появились импортные лезвия для бритья».

Проходит ещё время: «Брюхачёв стал курить турецкий табак», «У Брюхачёва в тумбочке хранится импортный крем».

Мы заинтересовались, внедрили на заставу ещё одного нашего агента, более квалифицированного.

Было установлено, что в отделении сержанта Брюхачёва почти все русские, и один — татарин. А у татар и турок похожие языки.

Как-то однажды пограничники во главе с Брюхачёвым попали под проливной дождь, у них отмокли спички, и они оказались в положении, когда ни покушать, ни чаю разогреть.

А тут по своей территории проходит наряд турецких пограничников (аскеров). И татарин им говорит: «Дай прикурить».

Так завязалось знакомство советских пограничников с турецкими аскерами. Продолжалось оно где-то с полгода. И дошло до того, что турки стали приходить прямо на пикет к нашим, хвалились своим оружием, а наши — своим. Искали друг у друга преимущества, разбирали, смотрели.

Дальше — больше. Дело дошло до того, что турки стали приносить фотографии с изображением машин, а на их фоне — девицы порнографического содержания. Судя по всему, реклама публичного дома (у турок они работали абсолютно легально).

Турки стали намекать: дескать, если хотите, то можем и организовать. Хотя наши это дело не сразу поняли.

Мы взяли в разработку эту турецкую группу, стали изучать и пришли к мнению, что туда уже включён разведчик. Это был парень постарше остальных, но при этом ходил в форме обыкновенного аскера. Владел русским языком, впрочем, не очень хорошо.

Было видно, что идёт конкретная обработка наших ребят, и играться этим на границе было довольно опасно. Я решил не рисковать и напрямую доложил по ВЧ начальнику погранвойск округа генералу Леониду Яковлевичу Синькову. Он сказал: «Уводи их оттуда, но только под хорошей легендой». Нам было важно сохранить своего законспирированного агента.

Через несколько дней отделение сержанта Брюхачёва перевели на другую заставу. А тот турок, в котором мы заподозрили разведчика, ходил в составе этого наряда недели две. А потом исчез.

ДРУЗЬЯ ИОСИФА СТАЛИНА

До самого конца 1950-х годов советско- китайская граница охранялась чисто символически: китайцы строили коммунизм и считались нашими братьями. Ходила даже такая песня, она называлась «Москва — Пекин»: Москва — Пекин, Москва — Пекин. Идут вперёд народы.За светлый путь, за прочный мир под знаменем свободы.

Китайцы были без ума от Сталина. Поэтому к XX съезду ЦК КПСС и разоблачению культа личности отнеслись враждебно. Они выстраивались вдоль берегов Амура и Уссури и кричали в сторону наших пограничников: «Изменники! Предатели!».

Обстановку накаляло наличие спорных островов, которых только по руслу Амура насчитывалось около 3 тысяч. Во времена дружбы с Советским Союзом китайцы активно пользовались этими землями, заготавливали на них корма, рубили лес. Делали они это с нашего молчаливого одобрения.

Потом отношения испортились, и китайцы стали заниматься откровенной провокацией. В 60-е годы они уже демонстративно переходили границу отрядами по 100 человек и более. С каждым годом ситуация становилась всё напряжённее.

В середине 60-х Москва дала команду усилить охрану границы.А заодно обнаружила, что как таковой границы не существует, её надо строить заново и укомплектовывать личным составом. Так судьба перебросила меня из Закавказского пограничного округа в Дальневосточный.

Как я уже рассказывал, советско-турецкая граница в Закавказье считалась одной из самых надёжных, здесь работали сильные кадры. Поэтому, когда возникла задача усилить охрану китайской границы, Москва затребовала группу генералов с Закавказского погранокруга. В частности, начальником пограничных войск Советского Союза был назначен генерал Матросов (ему потом присвоят генерала армии), начальником штаба — генерал Нешумов, начальником политуправления — генерал Песков. Все они из нашего округа.

Одновременно с этим в Дальневосточный погранокруг, в Хабаровск, была направлена большая группа старших офицеров. Так, на должность командующего погранокругом заступил генерал Синьков, начальником политотдела округа стал полковник Бокань, начальниками погранотрядов — полковники Кириллов и Леонов. Кириллову достался самый сложный участок границы — Благовещенский пограничный отряд.

Меня направили на должность заместителя начальника особого отдела округа. За 2 года службы при мне было создано и укомплектовано 6 особых отделов, а также активно создавалась агентурная сеть на пограничных заставах.

ГРАНИЦА «ПОД КЛЮЧ»

Граница строилась ударными темпами: закладывались сразу десятки новых пограничных застав, распахивались контрольно-следовые полосы, устанавливались сигнализационные системы и связь.

На всё это ушёл максимум год. К концу 1968 г. советско-китайская граница была подтянута до уровня советско-турецкой. При этом количество личного состава утроилось, войска были усилены лёгкой бронетанковой техникой и миномётами. Мы чувствовали: скоро что-то начнётся.

Периодически доводилось встречаться с китайцами. В пограничной работе есть такой термин, как «погранкомиссаровские встречи»: это когда начальники пограничных отрядов с обеих сторон встречаются, чтобы обсудить конкретную проблему. Например, кто-то убежал или выстрелил в сторону границы. Или необходимо поменять пограничный знак, который пришёл в негодность из- за стихии либо от старости.

Перед тем, как начальники отрядов встретятся, офицеры рангом пониже договариваются, где и в каком составе будет проходить встреча. Как правило, именно в такие моменты разведывательные отделы с обеих сторон проводят оперативную работу и пытаются завербовать чужих офицеров, склонить их к измене Родине.

Поясню, что вербовка — процесс длительный и постепенный. Люди на эти встречи приходят одни и те же. Поэтому каждый раз практикуется угощение, задабривание, прощупывается, кто о чём думает, как относится к государству и к его культуре. Если человек поддаётся, тогда на него нажимают чуть сильнее.

На советско-турецкой границе были случаи, когда мы специально «подставлялись» турецкой разведке, чтобы узнать её устремления.

Китайская разведка работала по такой же схеме. Во время одной из погранкомиссаровских встреч они положили глаз на нашего офицера, который интересовался китайской историей и культурой. Мы подумали и решили им подыграть, сделать подставу. Обратились за одобрением к заместителю начальника 3-го управления в Москве, а он нам ответил: «Да вы что?! Чтобы советский пограничник, офицер, да пошёл на вербовку?!!! Вы что это там?!!»

В результате, ничего не получилось.

Где-то через полгода к нам приезжал другой заместитель из этого же управления, знакомился с обстановкой. Познакомился и говорит: «Ребятки, а вообще-то неплохо иметь там своего человека. Вы как на это смотрите?»

Я говорю: «У нас было такое намерение и даже возможность. Однако нам отказали».«Хм. И какой же дурак вам отказал?» — прозвучало в ответ.

ДЕРЖАТЬСЯ СВОИМИ СИЛАМИ

Остров Даманский относился к категории спорных островов на реке Уссури. По размеру он небольшой: максимум полтора километра в длину и метров пятьсот в ширину. В период разлива реки остров полностью уходил под воду.

Остров плавающий. Дело в том, что Уссури — очень бурная река, у неё всё время меняется русло. Поэтому в один год остров может находиться ближе к китайскому берегу, а в другой год — ближе к советскому.

На момент конфликта в марте 1969 г. остров Даманский находился рядом с китайским берегом.

Охраной этого участка занимался Иманский пограничный отряд под командованием Леонова Демократа Владимировича, который впоследствии погиб на этом острове и получил Героя Советского Союза посмертно.

Полковника Леонова я знал лично, мы с ним в Тбилиси три года жили на одной лестничной клетке. Добросовестный, честный, любезный, высокий, увлекался волейболом. Если у него в части что-то случалось, то он прежде чем кого-то наказать, много раз подумает. И наказывал редко, за что подчинённые его любили, а вышестоящее начальство упрекало в недостаточной жёсткости.

Когда Леонова перевели на Дальний Восток и направили в райцентр Иман (а это была глухая деревня), он стал первым, кто положил там асфальт. Для этого ему пришлось связаться с друзьями в Грузии и договариваться, чтобы в обмен на несколько вагонов сибирского леса они прислали несколько вагонов с гудроном.

Конфликт на острове Даманском вспыхнул 2 марта 1969 г., когда Уссури была подо льдом. В ночь перед этим китайские пограничники скрытно залегли на более высоком берегу и устроили засаду. Когда рассвело, на остров выпустили толпу китайцев. Обнаружив это, наша застава была поднята по тревоге, перед пограничниками поставили задачу вытеснить китайцев со спорного острова.

На остров Даманский выдвинулось около двадцати пограничников. Когда они подошли к китайцам, толпа раздвинулась, и всех наших ребят расстреляли из пулемётов и автоматов. Погибло семнадцать человек, в том числе наш оперативный работник. Нескольких человек китайцы взяли в плен, их там пытали.

После этого китайцы подтянули к границе полк из трех батальонов. Один батальон занял остров Даманский, а два других окопались и заняли оборону на китайском берегу. С артиллерией и пушками.

Встал вопрос: что делать?

Силами пограничников с такой ситуацией не справишься, нужно было привлекать войска Советской Армии. А их не привлекали двенадцать дней!

Всё это время наши пограничники находились в готовности отразить удар, пограничные заставы несли службу по усиленному варианту, каждые 2-3 часа докладывали обстановку в Москву.

Почему руководство Советского Союза так долго не подключало армию, я примерно догадываюсь.

Китай — это многомиллионная страна. И мы на границе рассуждали, что если сейчас в нашу сторону пойдёт несколько миллионов человек (даже без оружия), мы их не сможем остановить: граница лесистая, повсюду тайга. Пройдут, и ничего с ними не сделаешь.

14 марта пограничный отряд под командованием полковника Леонова получил приказ вытеснить китайских солдат с острова Даманский и занять остров. Это было сделано в ночь на 15 марта силами шестидесяти человек. А утром китайцы начали обстреливать наши позиции из артиллерии и миномётов.

В этом бою было убито больше 20 человек. В том числе полковник Леонов, который лично руководил операцией. Он не смог выбраться из подбитого танка, китайцы добили его вторым снарядом.

К полудню наши пограничники были вынуждены уйти с острова, так как китайские подразделения численно превосходили их. Остров Даманский снова перешёл в руки китайцев.

Только после этого была задействована Советская Армия: подогнали дивизион «Катюш» и ударили по этому острову. В резуль­тате удара весь китайский батальон сгорел: на острове насчитали 300 с лишним китайских трупов.

ИНТЕРЕСНОЕ КИНО

Москва предложила мне возглавить особый отдел Пензенского гарнизона в 1969 г.Признаюсь честно, я согласился на эту должность, потому что готовился к пенсии. После 25 лет службы на турецкой и китайской границе Пенза казалась мне регионом спокойным: глубокий тыл, тихое место. Я настраивался на отдых.

В то время в регионе активно работали шпионские группы, которые действовали на территории г. Пензы и собирали информацию по оперативно-тактическим ракетам.

Нам удалось снять на видео, как иностранцы вербуют военнослужащего Советской Армии! Этот 40-минутный фильм был показан высшему руководству страны: его смотрели Брежнев, Громыко, Андропов, министр обороны Устинов.

Информация о деятельности шпионских групп собиралась по крупицам, каждая мелочь тщательно анализировалась и подшивалась. Я по ночам не спал, это была как диссертация. До сих пор волнуюсь, когда вспоминаю те годы. А ну-ка попробуй провалить — голову снимут.

В рамках этих мероприятий нам удалось приобрести несколько закордонных источников информации. За ними в Пензу приезжал полковник из Первого главного управления разведки. В дальнейшем один из этих источников предоставил порядка 20 важных сообщений, которые докладывались высшему руководству страны.

Прошло больше 40 лет, однако детали проходившей в Пензе операции до сих пор засекречены. Здесь применено множество неординарных решений, наш опыт изучался потом в других регионах. По итогам операции трое сотрудников особого отдела Пензенского гарнизона получили боевые ордена. Отдельные сотрудники удостоились благодарностей Юрия Владимировича Андропова.

ВЗРЫВООПАСНАЯ ОБСТАНОВКА

В те годы в особом отделе Пензенского гарнизона служило 10 оперативных работников, вместе с начальником и его заместителем. При этом мы занимались обслуживанием сразу двух регионов: Пензы и Мордовии.

В зону ответственности нашего отдела входило 10 военных баз, на которых хранились большие запасы оружия, в том числе химического. На некоторых базах хранился порох, его туда свозили эшелонами.

Такие объекты чрезвычайно уязвимы, причём не только для диверсий. Любое нарушение техники безопасности могло привести к катастрофическим последствиям. В одном из тыловых округов Советского Союза был случай, когда солдатик зашёл на склад в обыкновенных сапогах, а у них каблуки подбиты гвоздиками. Пол на складе цементный, он по нему ширкнул — образовалась искра, и мгновенный взрыв.

Поэтому внимание приходилось обращать на каждую мелочь, вплоть до зажигалки или коробка спичек.

Было также три секретных режимных объекта, которые представляли первостепенный интерес для зарубежных разведок мира. Это ракетная бригада в Каменке, стыковочная база в Ковылкино (там испытывали точность попадания ракет) и Пензенское артиллерийское училище.

К слову сказать, на спецфакультете Пензенского артиллерийского училища ежегодно обучалось порядка 500 военнослужащих из 30 стран. И среди них могли быть шпионы.

ПРО ТЕРРОРИСТОВИ ПРО ЛЮБИТЕЛЕЙ ПОСТРЕЛЯТЬ

Многие этого не заметили, а ведь в конце 60-х и начале 70-х годов обстановка в Советском Союзе была тревожная.

Взять, к примеру, покушение на Леонида Ильича Брежнева, которое произошло в январе 1969 г.: в него стрелял военнослужащий, прямо на территории Кремля.

Или взрыв в Московском метро. Тогда по этому делу шерстили всю страну. В том числе делили на квадраты Пензу и проверяли, кто во время взрыва находился в Москве. Проверяли каждый дом и каждую квартиру. Если кто-то выезжал, то смотрели, на что он способен. Всё это делалось негласно — колоссальный объём работы.

На месте взрыва был обнаружен всего лишь один вещдок — маленький кусочек брезента. Начали искать, какая фабрика выпускает этот брезент, в какие области он поставляется, где из него шьют сумки. Именно так и вышли на двух террористов из Армении.

В это самое время к нам поступил сигнал из ракетной бригады, которая стояла в Каменке.

Источник сообщал, что солдаты-срочники, работавшие в оружейной мастерской, изготовили 5 пистолетов под малокалиберный патрон. Пистолеты сложили в металлическую коробку из-под патронов и закопали её на территории части. Планируют увезти их с собой на дембель.

Пистолеты однозначно требовалось изъять. Однако приехать в часть и выкопать коробку из земли означало расшифровать источника информации.

Так была слегендирована ситуация, будто кто-то из ответственных работников потерял ключи от сейфа. А в сейфе находятся секретные документы особой важности.

Приехали специалисты с металлоискателем, обошли с ним всю территорию части. Разумеется, что случайно наткнулись на закопанные пистолеты.

Те, кто их изготовил, сознались. Никого из них мы сажать не стали: ограничились официальным предупреждением. Через несколько недель все уехали на дембель. Без пистолетов.

Ещё один случай произошёл на военном хранилище в Колышлейском районе.

В понедельник утром завсклада открывает дверь и понимает, что на складе кто-то был: вскрыт ящик, и не хватает двух карабинов. Дальнейшая проверка показала, что украдено ещё и несколько тысячпатронов.

Практически сразу установили, что на склад проникли через вытяжное отверстие, которое находится в крыше. Обратно выбирались, подставив ящики.

Пришли к выводу, что это скорее всего подростки: только они могли пролезть в такое отверстие. А посёлок там поблизости только один.

Поступили мы следующим образом: поговорили со школьной учительницей, и она предложила всем своим ученикам сочинение на тему «Как я провёл этот выходной день».

Ребятам дали 2 часа, оставили одних. А мы, в свою очередь, негласно проконтролировали, кто из них переговаривался по поводу того, что будем писать. Они потом сами отдали карабины и показали, где стреляли из них. Мы нашли все патроны и все стреляные гильзы.

Ребят отпустили, меру наказания для них определяли родители.